Центр создан по благословению Святейшего Патриарха Алексия II,
занимается проблемами новых религиозных движений, сект и культов

Тел./факс: +7-495-646-71-47      
E-mail: [email protected]
Тел. для связи и приёма информации
+7-995-505-43-42 (10:00-20:00)

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент» - 08.10.18

На прошлой неделе, 4 октября Тулу посетил профессор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета Александр Леонидович Дворкин, известный российский исследователь современного сектантства, богослов, автор книг и публикаций о сектоведении и истории, президент Центра религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского.

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

Программа Александра Дворкина в нашем городе получилась насыщенной: в течение двух дней исследователь выступал с лекциями в Миссионерском отделе Тульской епархии, провёл открытую встречу для всех желающих в корпусе исторического факультета Тульского педагогического университета, поучаствовал в работе круглого стола с представителями администраций районов Тульской области. Кроме того, Дворкин выступил в эфире нескольких тульских телеканалов и в эфире радио «ГТРК-Тула».

Вернувшись в Миссионерский отдел Тульской епархии после лекции в Тульском педагогическом университете, профессор Александр Дворкин согласился побеседовать с редакцией бизнес-портала Tula.plus.

Зачем изучать секты?

—Александр Леонидович, расскажите, пожалуйста, что такое сектоведение? Что это за дисциплина?

—Сектоведение, — очевидно из названия, — изучает секты. Это сложная дисциплина, она находится на стыке нескольких дисциплин. Может рассматриваться как часть религиоведения. Также в ней есть элементы теологии, криминалистики, юриспруденции, психологии и много чего другого. Это всё смежные дисциплины, которые сектоведение затрагивает, с которыми оно взаимодействует.

—Скажите, пожалуйста, а зачем нужна эта дисциплина? Кому и для чего?

—Дело в том, что секты существуют. И нужно понимать, о чём они, что они значат, как они действуют, чему учат, какие у этих сект общие характеристики. Как любая наука изучает тот или иной предмет, явление, так и сектоведение изучает секты.

Для чего это нужно? Кому-то это, скажем, просто интересно. Я, скажем, изучаю секты, — особенно тоталитарные секты, — с утилитарной целью: потому что они, по моему убеждению, и, собственно, по очень многим данным, которые мы знаем, приносят вред. Они опасны для человека — его личности, для семьи, для общества и для государства. И для того, чтобы как-то противостоять этому, уменьшить этот вред, необходимо хорошо знать, что такое секты, каким образом они действуют, каким образом вовлекают людей, как с ними можно спорить, как можно выстроить какую-то систему противодействия.

Для этого нужно их изучать — примерно, как врач изучает те или иные болезнетворные бактерии.

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

Тоскливо без истории

—А лично вы почему заинтересовались сектами? Как это произошло?

—Лично я сектами вообще никогда не интересовался. Так получилось… У меня достаточно сложная биография, 15 лет прожил в эмиграции в советское время. Когда после того, как обрушился Советский Союз я вернулся в Москву, в свой родной город и стал работать в Русской православной Церкви, мне там порекомендовали заняться сектами. И, собственно, это было такое, скажем… церковное послушание, которому я поначалу даже сопротивлялся — не хотел этим заниматься, потому что я вообще-то историк по своей специальности, а секты — в принципе антиисторическое явление. Но потом так получилось — особенно, когда я познакомился с пострадавшими, которых было очень жалко. И я потихонечку начал этим заниматься.

—И увлекло… ?

—Не то что увлекло… Но просто нужно. И я этим занимаюсь уже более 25 лет. Я по-прежнему занимаюсь историей, потому что одними сектами заниматься очень так… тоскливо! Поэтому параллельно сектоведческим у меня есть исторические публикации и книги — это тоже часть меня. В общем, скажем так, я ввязался в драку, и теперь уже просто уходить из неё невозможно.

Факс из Калифорнии

—То есть, несмотря на то, что вы добились успехов, — если можно так сформулировать, — в сектоведении, вы не считаете это своим призванием, делом жизни?

—Мне вообще секты неинтересны, честно скажу. Я занимаюсь этим, потому что нужно заниматься. Вот если бы мне завтра сказали: «Всё, можешь больше не заниматься!» — я с радостью перестал бы. К сожалению, это невозможно, поскольку секты есть и действуют. И я уже знаю достаточно много про них, и всё это нужно задействовать… Но я занимаюсь ими без особого удовольствия

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

.—Какие качества нужны гуманитарному учёному для того, чтобы заниматься сектоведением? Эт же не то же самое, что заниматься…

—Историей?

—Ну, Средневековьем там...

—Вот Средневековьем я как раз занимаюсь. Очень люблю им заниматься!

—Я имею в виду, что…

—Да, качества другие.

—…нужна смелость, какой-то авантюризм…

—Ну, значит, наверно у меня что-то такое есть… Есть просто обычные гуманитарные навыки, — то есть, умение работать с источниками, находить нужную информацию. Это главное. Ну, конечно, в отличие от историка, который работает исключительно с документами, мне приходится достаточно много общаться, перемещаться, общаться с людьми, уметь разговорить человека…

Очевидно, даже какие-то журналистские навыки так или иначе вырабатываются.

Конечно, когда я только начинал заниматься сектами, это было достаточно сложно, потому что это была доинтернетная эпоха — интернет уже появлялся, но ещё не был так распространён. Для того, чтобы найти какую-то информацию, достаточно много усилий нужно было приложить. Зная, что такие-то секретные документы такой-то секты есть, скажем, у такого-то человека в Калифорнии, — значит, нужно с ним связываться, писать ему, просить переслать. Тогда уже, правда, факс был, что облегчало дело: если по почте пересылать — вообще никогда не дойдёт. Но по факсу, с другой стороны, большое количество страниц всё равно не передашь… В общем, целые сложные проблемы. Сейчас с интернетом всё облегчилось чрезвычайно: все всё вывешивают в интернет, задача состоит лишь в том, чтобы найти.

Притворяться — неэтично

—А нужен ли какой-то полевой сбор информации? Оперативная работа под прикрытием, например. Приходится этим заниматься?

—Нет, я против того, чтобы этим занимались. Если полиция хочет этим заниматься — пусть занимается, это её дело. Я против всякой подобной оперативной работы, проникновения, внедрения и прочее. Я христианин, и я считаю, что есть этические вещи и есть неэтические вещи. И я против того, чтобы нам заниматься неэтическими вещами. Полевая работа — да. Но полевая работа — это ходить, посещать секты, наблюдать, беседовать с сектантами…

—В открытую?

—Более-менее да. Я против того, чтобы притворяться… притворяться членом секты. Можно говорить, например, что я интересуюсь, «я исследователь, который интересуется, хочу узнать»… «я посижу, посмотрю» и так далее. Я раньше очень много ходил по сектам, сейчас я не могу этого делать…

—Сейчас вас все знают в лицо.

—Да, да, да. Поэтому меня выгоняют. Я уж слишком стал такой, медийной личностью… Но мои студенты ходят. Скажем, если мой студент пишет курсовик о какой-то секте, то он должен туда сходить. Максимум неискренности, которую он позволяет, — это просто не говорить, чей он студент. То есть, сказать, что он студент, но не назвать моё имя, — иначе, конечно, тоже выгонят сразу. А так да: просто посидеть, посмотреть, понаблюдать… Увидеть реальную жизнь… Понятно, что в какие-то внутренние тайные сообщества его не пустят, но для того есть интернет.

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

Мелкие — насторожены, крупные — заинтересованы

—А в интернете какая-то тайная информация может находиться?

—Конечно, конечно. С появлением интернета все, собственно, тайны сектантские, обряды, церемонии, документы — исчезли, потому что всё это рано или поздно вывешивается. Люди уходят и выносят что-то с собой. Если раньше просто они это где-то держали где-то при себе, то сейчас он уже вывесил в интернет — и всё, это уже ему не принадлежит.

—Получается, основная проблема сбора информации сейчас — систематизация этой информации?

—Ну, нужно уметь найти. Нужно знать, что именно искать. Уметь найти, правильно оценить, насколько это подлинный или насколько фейковый источник. Ну и, конечно, да, систематизировать. Есть, конечно, более-менее мелкие секты, по которым ничего нет в интернете, — тогда собираешь какие-то крохи.

—А необходимо ли тогда любое крупное исследование?

—Полевое исследование всегда необходимо, да. Без него никуда. Но если это мелкая секта, то не очень удаётся, потому что их слишком мало, они достаточно насторожены. Если секта побольше, она уже заинтересована в благоприятном публичном имидже — поэтому пускают к себе, всячески стараются что-то показать, впечатление произвести.

—Насколько важно с мелкими сектами работать, изучать их?

—Если люди туда попадают, люди от этого страдают.

—То есть, главный критерий — это пострадавшие?

—Да, пострадавшие люди, которым нужно как-то помочь. Помочь их близким и родным.

Сектанты стали «хитрее»

—Бывало такое, что вы подвергались опасности из-за своей работы?

—Наверное, да…

—…нападениям?..

—Были какие-то, но, слава Богу, всё не слишком существенно. По большей части происходит информационная кампания против меня. Опять-таки, если вы готовились к встрече, смотрели в интернете, то много чего про меня негативного смогли прочитать. Секты этим занимаются.

И я уже прошёл тот период, когда им выгодно было меня просто устранить.

Сейчас гораздо выигрышнее найти какой-то компромат и меня опорочить. Поэтому в основном занимаются этим. Я не говорю про судебные процессы, которых было то ли 13, то ли 14, — я уже сбился со счёта, — все, слава Богу, выиграл. Фабрикация компромата, публикации и прочее — главное показать, какой я нехороший человек, с нехорошим прошлым, ужасным настоящим… Ну, пусть стараются дальше.

—А вы сами никогда не подавали в суд из-за компромата?

—Из этих 13 процессов один процесс был, когда я подал в суд — на неопятидесятническую секту из Ярославля — уж очень откровенную ложь она про меня написала. Этот суд я выиграл. А потом я понял: нет смысла это делать, иначе всё время у меня пройдёт исключительно в судах. Ну и сектанты стали «хитрее»: они всё чаще делают вбросы анонимно. Так что, собственно, и подавать не на кого. А сайт, на который они ссылаются, зарегистрирован где-то в США. Вот и ищи провайдера, который несёт ответственность за публикацию. Так или иначе, это публикации, которые мало кто видит. И если начинаешь процесс, это новостной повод для того, чтобы раскручивать все их грязные сплетни. Поэтому в последнее время у меня обычная тактика — игнорировать всё, что они пишут обо мне. Это самое эффективное.

Нападки от своих

—А что морально тяжелее всего: физические нападения, юридические или информационные?

—Тяжелее всего подвергаться нападкам со стороны своих людей, которых считал своими союзниками, единомышленниками.

—По какой причине это возможно?

—По многим причинам. Кто-то меняет позицию, кто-то посчитал, что это более выгодно, у кого-то это какое-то соперничество… Я не знаю. По счастью, мне не приходится испытывать это часто. Но те случаи, когда происходило — это самое тяжёлое. Факты, когда сектанты ложью и клеветой реагируют на то, что я делаю, я воспринимаю абсолютно спокойно. Ведь это некий показатель эффективности моей работы. Это в каком-то смысле комплимент тому, что я делаю. Скорее, я бы волновался, если б они никак не реагировали.

Четырёхтомник о крестовых походах

—Вначале, когда это всё только началось, вам не было страшно? Не хотелось бросить всё?

—Повторюсь, что это в принципе не моё призвание. Это не то, чем мне интересно заниматься. Я воспринимаю это как своё церковное послушание. И делаю. Всегда, когда нужно этим заниматься, у меня есть внутренняя неохота. Мне гораздо интереснее другое. Сейчас я готовлю к выпуску четырёхтомник истории крестовых походов, книга уже написана, идёт редакторская работа — вот это мне очень интересно. Надеюсь, к концу нынешнего учебного года, к лету, этот четырёхтомник выйдет.

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

Помощь из Дании

—А как появился Центр Иринея Лионского?

—Когда я начал заниматься сектами, через несколько месяцев понял, что коль скоро я это делаю, нужно делать это профессионально. Тогда же в жизни возникло несколько совпадений, — для неверующего человека это совпадения, для верующего это, наверно, промысл Божий. Когда я ещё довольно мало был в теме, в Россию из университета в Орхусе приехал датский профессор миссиологии, Йоханнес Огорд, который уже 30 лет занимался сектами, знал, что в то время после падения «железного занавеса» очень многие секты хлынули в Россию, хотел нам помочь. Он сочувствовал России, очень любил Россию и приехал специально, чтобы найти тех людей, которые тут занимаются сектами, оказать поддержку материалами, информацией — тем, чего у него было очень много. Он приехал, стал искать. Ему сказали про меня, мы с ним познакомились, он пригласил меня в Данию. И следующие два года я регулярно ездил в Данию на семинары, которые организовывал Огорд, и за информацией. Всегда брал билеты на 2-3 дня позже после окончания конференции, шёл к Огорду в библиотеку и ксерил-ксерил-ксерил!

Привозил с собой чемоданы бумаги, что и легло в основу архива нашего Центра.

У Огорда был «Диалог-центр» — мне понравилось, как это всё организовано. Понял, что у нас необходимо организовывать свой центр. А название… долго я даже не размышлял, потому что я историк. Первым церковным сектоведом — во второй половине II века — был Святой Ириней Лионский. В самом начале III века он был мученически казнён. Его имя всплыло автоматически.

Александр Дворкин: «Реакция сектантов на мою работу — это комплимент»

Трудная работа

—Сейчас вы довольны работой центра? Насколько он соответствует тому, что вам нужно?

—Трудно сказать…

—Ученики, последователи…

—Трудно сказать. Ученики, последователи есть, но их, конечно, слишком мало. По большей части, мало кто может постоянно заниматься сектами: люди устают, люди выдыхаются, людям это надоедает. Поэтому наши сотрудники, помощники — постоянно меняются. Но, слава Богу, как-то существуем. Покуда существуем, работа идёт.

—Есть ли у вас возможность в какой-то момент оставить Центр ученикам, зная, что они продолжат работу, что вы можете просто в сторонке наблюдать за всем?

—Пока нет. Но если появится…

—Вы на это надеетесь?

—Надеюсь, что такая возможность будет, да.

Вопросы: Катя Грёзова

Текст, фото: Юлия Амелина

08.10.2018 г.

tula.plus  http://tula.plus/news/945/

Обсудить данный материал вы можете в Telegram-канале А. Л. Дворкина.




Дорогие друзья, посетители нашего сайта - самого информативного и самого крупного противосектантского сайта всего русскоязычного интернета!


Для того, чтобы поддерживать и продвигать наш сайт, нужны средства. Если вы получили на сайте нужную информацию, которая помогла вам и вашим близким, пожалуйста, помогите нам материально. Ваше пожертвование сделает возможным донесение нужной информации до многих людей, которые в ней нуждаются, поможет им избежать попадания в секты или выручить тех, кто уже оказался в этих бесчеловечных организациях.


Мы нуждаемся в вашей помощи. Не оставайтесь равнодушными. Пусть дело противостояния тоталитарным сектам станет поистине всенародным!


Заранее - огромное спасибо!


А. Л. Дворкин и вся редакция сайта Центра священномученика Иринея Лионского



Для выбора способа пожертвования, щёлкните по нужной иконке справа от суммы